Ностальгия по сходной цене. Репортаж с блошиного рынка в Тель-Авиве

По вторникам и пятницам пространство под площадью Дизенгоф в центре старого Тель-Авива превращается в типично одесский "толчок" образца 60-70-х годов прошлого века. 

Ивритская речь перемежается русской, но какая превалирует – не разберешь. Просто сабры говорят громко, а наши предпочитают вести переговоры с потенциальными покупателями чуть не полушепотом. В результате по децибелам преобладает иврит, зато по глубине развития темы и убедительности аргументов "русские" явно лидируют. 

Дешевая стеклянная бижутерия соседствует с изысканными женскими украшениями, фотоальбомы с пожелтевшими от времени снимками выложены рядом с такими же поблекшими книгами, старые тель-авивские афиши перемежаются не менее древними (модерн 60-х!) рекламными постерами, которыми обклеивали круглые тумбы в преддверии Шестидневной войны. 


- Что привело вас на "толчок"? – с таким вопросом корреспондент ZMAN.com обратился к молодой израильтянке в красной шляпе. 

- Аура!

- ?!

- Понимаете, атмосфера здесь действительно особая – ни в каком другом уголке Тель-Авива не увидишь и не почувствуешь ничего подобного.

- А как вас звать, если не секрет?

- Секрет… И фотографировать меня тоже не надо.

- Почему? 


- Дело в том, что по специальности я – психолог. И если клиенты узнают меня на снимках – вряд ли поймут, что влечет меня сюда каждый выходной.

- Что же – кроме ауры?

- Живем мы в Рамат-Гане, - объясняет девушка в шляпке. – Вот уже несколько лет – с момента появления на Дизенгоф "толчка" - мой отец торгует здесь всякой всячиной. Раньше мне нравилось посидеть пару часов рядом с ним, а потом я подумала: почему бы не попытать счастья самой? Я, в конце концов, психолог, а в душе - немножко антрополог. Это место как будто создано для меня. Смотрите!

Пока мы беседовали, у прилавка появилась пожилая дама. Примерила серебряное кольцо с аметистом – повертела его на пальце, любуясь игрой света и тени.

"Сколько?"

"Двести шекелей, - отвечала шляпка. – Но если ваши намерения серьезны, можно поторговаться".

"Ну… На такие крупные траты я не рассчитывала", - вздыхает дама и перемещается к другому прилавку. 


- Вот видите, человеку недвусмысленно намекнули: если кольцо действительно вам приглянулось – проявите твердость характера, вступите в переговоры и добейтесь своей цели, - объясняет шляпка-психолог. – А она даже не потрудилась меня дослушать - ретировалась… Точно так же поступит и в любой другой ситуации.

Пятничная экскурсия продолжается. На следующем прилавке красуется арифмометр. Взаправдашний! 40 лет назад его ручку наверняка лихо крутил главбух передового предприятия – победителя соцсоревнования. 

- Хотите купить? – спрашивает продавец на чистейшем иврите.

- Разве что для красоты – народ сегодня ведет подсчеты на компьютерах…

- Верно, - соглашается улыбчивый продавец, который, впрочем, тоже не готов фотографироваться. – Недавно такого "динозавра" купил глава аудиторской фирмы. Красноречивая деталь профессионального интерьера. Точно так же адвокаты обычно вешают в своих конторах картины с изображением судей в черных мантиях, а врачи обставляют свои частные кабинеты занятными статуэтками, изображающими целителей. Профессионалы с хорошим эстетическим вкусом и богатым воображением всегда стремятся заполучить нечто оригинальное, чего ни у кого другого нет… 


Через пару минут выяснится, что продавец, изъясняющийся на иврите без акцента, - наш человек. Знает толк в антиквариате. Оттого и проводит свой выходной под навесом на Дизенгоф, а не на рыбалке на море. 

Что касается оригинальности, то практически каждая вещь, выставленная на продажу на тель-авивском "толчке", - неповторима. Чего только стоит простая пластмассовая тарелка с многозначительной надписью "Мы зажжем весь мир огнем третьего Интернационала"! Или – золотящийся в лучах утреннего средиземноморского солнца бюстик Иосифа Виссарионовича (злые языки утверждают, что часть народа в России отчаянно по нему ностальгирует)… Или – рослая ("80 сантиметров - купите для дочки!" – предлагает на иврите с арабским акцентом смуглый торговец) голубоглазая кукла образца далеких уже 80-х… 

Румынский сервиз эпохи Чаушеску и начищенный до блеска (вспомним советские 50-е) примус… Кинжалы кавказских джигитов и острые, как лезвие, японские ножи с выдвижным лезвием… Нет, Дизенгоф - это не филиал яффского Блошиного рынка: вещи здесь посерьезнее – да и публика другая. Если в Яффо народ чаще всего отправляется на поиск грошовых "мецийот", то Дизенгоф – это музей ностальгии под почти открытым (если не считать брезентового навеса) тель-авивским небом. И найти здесь можно вещи столь же ценные, сколь и уникальные. Достаточно взглянуть на марки. Редчайшие! Дорогущие. 


"Вот эта, - "русский" знаток тычет в длинный прейскурант, - стоит 200 шекелей, зато вон та обойдется вам в 350". 

Видел бы это пиршество разноязыкой ностальгии Меир Янкелевич Дизенгоф – первый мэр первого в Палестине сугубо еврейского города! Знал бы он, уроженец села Якимовичи Оргеевского района Бессарабской области, что через каких-нибудь 100 лет после того, как в джунглях зыбких песчаных дюн вырастет эклектический мегаполис, в его сердце – под площадью, носящей имя "русского" мэра, раскинется такая же толкучка, какая много лет подряд – в советские времена – спасала от голода, подкармливала, одевала и обувала тысячи евреев Одессы – города, в котором до переезда в Палестину Дизенгоф был студентом профтехучилища "Труд"… 

Впрочем, даже в Париже, где Меир Янкелевич получил диплом инженера-химика, и в Лионе – во время стажировки на стеклодувном заводе ему ни при каких обстоятельствах не привиделась бы столь же сюрреалистическая, сколь и реальная картина: репатриантка из Франции с 40-летним израильским стажем убеждает бывшего директора крупного российского завода отдать ей всего за сотню шекелей фамильную реликвию – деревянного всадника на грациозном коне. 



Впрочем, в 1920 и в 1935 году Меир Янкелевич Дизенгоф нисколько не задумывался о том, войдет ли он и основанный им город в историю. В содружестве с такими же, как он, "русскими" сионистами, стопроцентно убежденными в законном праве нашего народа на свое национальное государство, он эту историю – творил… 

Будете на Дизенгоф – ностальгируйте! Но не только по суровой (и кажущейся кое-кому сегодня невероятно сладостной) "прошлой" жизни, в которой все вокруг только и делали, что говорили по-русски и крутили ручки арифмометров. Ностальгируйте по Палестине Меира Дизенгофа – гордой, уверенной в себе, - той самой, частицу которой запечатлели пожелтевшие от времени снимки в старых альбомах и напечатанные на иврите выцветшие рекламные проспекты… 


Евгения Кравчик
Фото автора 


Источник публикации: сайт ZMAN.com